Я последний или первый? Я герой или убийца? Что скрывают мои лица? кто я без тебя?..


Над Новодевичьим, словно отчаявшись,

колокола, как будто головы, качаются.

Высунув языки,

что-то кричат с тоски,

но ничего у них не получается.



Колокола мои, что вы колышетесь?

Лучше прислушайтесь, и вы тогда услышите:

жизнью исколото,

сердце, как колокол,

бьется в ночи, бьется в ночи.



Бьется — беснуется, бьется — скитается,

на колокольный звон сердец чужих слетается,

гулкое, гордое,

бьется над городом

и объяснить ему что-то пытается.



...За Новодевичьим площадь пуста еще.

Над Новодевичьим, рассветным и светающим,

вроде стрижат, стрижат,

листья кружат, кружат,

а по ночам, а по ночам —



над Новодевичьим, словно отчаявшись,

колокола, как будто головы, качаются.

Высунув языки,

что-то кричат с тоски,

но ничего у них не получается.



1972